Однажды мир стал рушиться.
Он разваливался на мелкие кусочки и исчезал, слишком медленно, чтобы человеческий глаз зацепился за перемены.
Старые дома рушились от ветхости, а новые шли трещинами от безответственности ответственных.
Старая музыка выходила из моды, а новая могла похвастаться ритмом, но не смыслом.
История забывалась, но новая не писалась.
Выдающихся людей становилось все меньше.
В погоне за собственной уникальностью общество утонуло в посредственности и стереотипах.
Ценности подвергались инфляции быстрее денег, которых тоже большинству населения хватало лишь на необходимое.
Те, кто должен был заботиться о людях, в качестве людей стали видеть только себя.
Доброта души стала находиться под угрозой.
Дышать становилось все труднее.
Никто не верил в конец света, все тянули свою лямку и жили-выживали кто как мог. Иногда шутили про "Матрицу", но и в нее никто не верил. Так и в новую болезнь, которая выключает все органы чувств по очереди, никто не верил до последнего. А правительство делало вид, что болезни не существует.
Констанция тоже сначала посмеивалась, и над паникующими, и над твердящими, что все это заговор, и над самой идеей болезни, но как это обычно бывает, беда не приходит одна.
Когда начали болеть близкие знакомых, она грустно оценила ситуацию, что волна идет и накроет теперь всех. Так и случилось. Далее заболели знакомые. Кто пережил температуру, тот выжил, но лишался вкуса и запаха, а затем и прочего. Но Констанция не успела уточнить, что идет дальше, потому что от знакомых вскоре заразилась и она сама.
Три дня температуры без прочих симптомов прошли относительно просто. Пара таблеток парацетамола - и порядок. Иммунитет выстоял. Но на четвертый день пропал запах. Девушка поняла это, когда пыталась заварить новый дорогой яблочный чай, а по вкусу он напоминал чайный напиток за двадцать рублей. Расстроилась. Стала готовить ужин на чесночном масле - и тут, ничего.
На следующий день пропал вкус. При всей безумной любви к еде и готовке это стало тяжелым ударом. Сахар, соль и перец можно было разобрать, а вот рыбу от курицы, картофельное пюре от овсяной каши или компот от бульона - нет.
Так мир для Констанции начал терять краски. На пятый день она потеряла зрение. Глаза застлала пелена. Близкие старались не контактировать с ней, только интересовались самочувствием и сами ходили за продуктами, продолжая работать. Но кажется и они теперь заражены.
На шестой день пропал слух, сначала уши заложило, повсюду слышался противный писк, а потом тишина, звенящая без звука. Вакуум.
Осталось только осязание. Благодаря ему, Констанция ориентировалась в своей квартире. При таких резких переменах из дома выходить было опасно. Если еще два дня назад удавалось шутить и воспринимать все с юмором, то теперь в сердце стали закрадываться сомнения. Она же слышала, что кто-то выздоравливал, неужели это была ложь?
***
Помешивая чай, Констанция пыталась понять, что происходить. Выстроить какую-либо логику. Практически единовременная пропажа четырех из пяти органов чувств имела негативные последствия - мозг не мог адаптироваться и пропадало чувство времени, чувство пространства, казалось даже, что мозг умирает, выключаются, как выключается свет отсеков длинного коридора в фильмах ужаса.
Оставалось думать, сочинять, вспоминать стихи, включать музыку и подпевать, лишь бы сохранять активность. Но очень скоро и слова стали терять смысл.
Констанция не знала, сколько прошло времени. Она не видела и не слышала своих близких, и не могла понять, одна она в квартире или нет. Чай и чайник были на месте, каши и крупы также заканчивались медленно, нельзя было проверить пополняет ли их кто-нибудь.
В этот момент девушка громче чем когда-либо почувствовала шестой орган чувств - незримую интуицию. Она всегда ей помогала в жизни, предупреждая об опасности и подталкивая к чему-то хорошему. Но она всегда была тихой. А теперь стала четко различимой, незаглушаемая другими органами чувств.
Устроившись в кресле удобнее, Констанция постаралась сосредоточиться на интуиции, как в медитации прислушиваются к собственному разуму. Сначала ничего не происходило, но это действие было успокаивающим, и девушка продолжала слушать стук сердца и интуицию.
Когда ощущение времени исчезло совсем, и ни осталось ничего кроме бесконечности и мягкого внутреннего убеждения, мир рассыпался.
По крайней мере, так казалось Констанции.
Повсюду загорелись зеленые символы и цифры, как в небезызвестном фильме, и послышались чужие голоса. Это было похоже на галлюцинации, и девушка решила, что это последние конвульсии умирающего мозга, но неожиданно глаза застлал яркий свет и Констанция смогла сделать судорожный вдох. Ей быстро завязали глаза, вставили беруши и куда-то повели. Девушка чувствовала прикосновения других людей, которые мягко вели ее куда-то, укрыв плечи чем-то теплым, скорее всего пледом. Она послушно шла, счастливая от того что происходит, не зная, явь это или сон.
Когда она легла на что-то мягкое, ее одолела сонливость, все тело наполнилось приятной тяжестью и она провалилась сознанием в еще более глубокие дебри.
